Из книги р. Авраама Мордехая Готлиба "Сулам" (Лестница). Публ.3. Черновик. Перепечатка запрещена

Часть первая

Глава вторая. Рав Готлиб “Надежный дом в Израиле [1]”

В 5666 году [т.е. в 1905 – 1906 гг.] наш учитель и рав, которому было двадцать лет, соединил свою судьбу с праведной женщиной госпожой Ривкой Ройзой из семьи Абрамовиц (наш рав и его жена были четвероюродными братом и сестрой). Жене нашего рава во время свадьбы было шестнадцать лет, а родилась она в местечке Парисов. Она родила ему одиннадцать детей, и первенцем, наиболее выдающимся во всем, что связано со Святостью, был адмор рабби Барух Шалом hаЛеви, да будет восславлена его Святость и да будет благословенна память о Святом и праведнике ради Жизни в Мире Грядущем. Трое детей умерли в юности, но мы не знаем подробностей того, как это произошло. Семь остальных детей: рабби Яаков Ашлаг, да будет благословенна память о праведнике; рабби Шломо Биньямин Ашлаг, да будет благословенна память о праведнике; рабби Моше Менахем Аарон Ашлаг, да будет благословенна память о праведнике; госпожа Сара Броджак, да пребудет она в мире; госпожа Бат Шева Райхбурд, да пребудет она в добром здравии; госпожа Дебора Вейцман, да пребудет она в добром здравии; госпожа Менуха Вердигер, да пребудет она в мире.

Родословная нашего Святого рава [раздел не включен в Интернет-версию книги]

Рассказывала госпожа Бат Шева Райхбурд, да пребудет она в добром здравии, дочь нашего рава: “В Польше было принято, что каждый, кто постоянно изучал Тору и женился, ел “кест” у своих тестя и тещи, если его тесть и теща могли себе это позволить. (Кест означает, что изучающий Тору столуется у тестя и тещи, и таким образом они предоставляют ему средства к существованию и обеспечивают все его нужды, чтобы он мог отдать всего себя Торе и служению без всяких забот). И действительно родители моей матери были очень богаты, поэтому после свадьбы мой отец и учитель вместе с моей матерью жили в Парисове и столовались у родителей моей матери. Однако родителям моей матери поведение их зятя казалось очень странным, т.к. он вставал в час ночи и бодрствовал всю оставшуюся ночь ради служения своему Создателю, чего не имели обыкновения делать люди из их общины, встававшие утром. И в любое время он всецело был предан Торе и молитве и кроме этого не думал больше ни о чем. Поэтому они начали этому противодействовать и настраивать свою дочь против ее мужа. Мои отец и мать страдали от того, что их преследовали и надоедали им, и решили уехать из Парисова и перебраться в Варшаву. После этого, в Варшаве, мой отец вернулся к Торе и служению, а также время от времени ездил к своему раву, адмору из Калушина (о чем рассказывается в следующем разделе), оставался у него три месяца, чтобы прилепиться к нему и к его учению, и только затем возвращался домой. И практически всю жизнь моя мать была добытчицей, на ее плечи легла вся забота о том, чтобы дети были накормлены и одеты, она сама женила и выдавала замуж своих детей, и позднее она сама заботилась о том, чтобы продать книги моего отца, бывшего также моим учителем. Она все делала одна, т.к. ее родители, хотя и были богаты, совсем не хотели помочь. Мой отец, бывший также моим учителем, никогда не держал денег в руках и не знал, как они выглядят” Конец цитаты. 

Из следующего рассказа его сына, да будет восславлена его Святость, адмора рабби Баруха Ашлага, да будет память о Святом и праведнике благословенна ради жизни в Мире Грядущем, мы узнаем о великой бедности, с которой он сталкивался дома: “В Суккот в Варшаве ни у кого не было своей собственной сукки, но строили большую общую сукку, которой совместно пользовались все жители дома. И естественно, только мужчины сидели в сукке в то время, как женщины оставались дома. И мой отец, бывший также моим учителем, да будет благословенна память о Святом и праведнике, Бааль Сулам, сидел в общей сукке, и моя мать, да пребудет она в мире, посылала ему еду с кем-то из детей. Но на самом деле, было нечего послать поесть, но моя мать не хотела, чтобы все в сукке стали свидетелями их ужасной нищеты; поэтому она предпринимала в Суккот неимоверные усилия, чтобы добыть немного денег, покупала хорошую еду и посылала большую порцию моему отцу, бывшему также моим учителем, да будет благословенна память о Святом и праведнике. Но мой отец и учитель, зная истинные обстоятельства, отведывал совсем немного и с одним из детей посылал всю эту порцию обратно домой, чтобы детям было, что поесть”. Конец цитирования слов Святого праведника.

Рассказывала госпожа Бат Шева Райхбурд, да пребудет она в добром здравии, дочь нашего рава: “За столом в Шабат у моего отца, бывшего также моим учителем, царили молчание и страх. Мой отец и учитель сидел во главе стола, будто весь охваченный огнем и пламенем, Святость Шабата горела в нем, будто он настоящий ангел Б-жий. Где еще сегодня найдешь таких людей, чтобы они в Шабат сидели за столом и им не было дела до еды, но чтобы об их слиянии с Б-гом Живым можно было судить по бурлению [крови] в их жилах? Еды у него было не больше того, сколько нужно для того, чтобы выполнить заповедь Г-спода, кроме этого ему не было дела до еды. Все дети, от мала до велика, знали что запрещено говорить, нельзя издать даже звука, чтобы не побеспокоить папу. Дети годовалого возраста уже знали, что они должны сидеть молча. Ребенку, который опаздывал и не успевал к началу Субботней трапезы, не доставалось места за столом. К его чистому столу приходили ученики, и тогда он произносил Двар Тора [2], весь охваченный огнем Святости”. Конец цитаты. 

Примечания переводчика

----------------------------------

[1] Надежный дом в Израиле – эти слова произносят, когда желают евреям, вступающим в брак, счастливой семейной жизни. На иврите “Израиль” означает как Землю Израиля, так и народ Израиля.

[2] Двар Тора – речь религиозного содержания, обычно в ней затрагивается текущее недельное чтение Торы.